1991–2011: четыре пятилетки Ельцина–Путина

К чему привела власть рынка на российском Дальнем Востоке

Дальний Восток России – гигантский регион, имеющий огромное значение для нашей страны. С одной стороны, на его территории расположены колоссальные запасы полезных ископаемых и иных природных богатств. С другой – его население весьма малочисленно. Еще в императорской России началось активное освоение огромной слабозаселенной территории. С большими трудностями и издержками, с огромным напряжением сил Россия утверждалась на Дальнем Востоке. Строились города, заводы, дороги, распахивались земли, множилось и закреплялось на новых местах население.

Эпоха созидания

Гигантский труд преобразований был совершен при большевиках. Они жили в реальном мире, и им не надо было объяснять, что наш Дальний Восток – лакомый кусок для милитаристской Японии. Вдохновленные идеей укрепления могущества социалистической родины, советские люди под руководством коммунистической партии действовали напористо, с размахом, претерпевая тяжелые лишения и преодолевая немыслимые трудности. При этом в дело освоения Дальнего Востока был привнесен принципиально новый элемент – план. Уже в предвоенные годы большевикам удалось многого добиться.

Конечно, люди, именующие себя либералами, сразу же затянут свой плач о том, что цена этого успеха была непомерно велика, начнут стенать о «жертвах ГУЛАГа», а некоторые, навсегда застрявшие в шестидесятых, вспомнят и о «слезинке ребенка». Но те, кто живут в реальном мире, прекрасно понимают: вопрос о цене успеха актуален лишь тогда, когда успех – есть. Политика – занятие предельно конкретное: либо ты побеждаешь, либо тебя побеждают.

Первый план развития Дальневосточного края был создан к октябрю 1927 года, а некоторое время спустя он официально принимается на IX Дальневосточной конференции ВКП(б) (февраль 1929 г.) и на III Дальневосточном съезде советов (март того же года). Потом этот план, в соответствии с общим курсом на индустриализацию страны, был пересмотрен в сторону увеличения контрольных цифр.

С самого начала сталинской индустриализации Дальний Восток рассматривался не как сырьевая периферия страны, а как полноценный элемент индустриального комплекса Советского Союза. Уже за первые три года пятилетки на Дальнем Востоке было построено 87 предприятий: машиностроительные, нефтеперерабатывающие, цементные заводы, предприятия пищевой промышленности. В 1928–1932 гг. многое было сделано для создания энергетической базы дальневосточной индустрии. В Приморье вводятся в строй мощные по тем временам угольные шахты, в Амурской области – Райчихинский угольный разрез. В итоге за годы первой пятилетки добыча угля возросла вдвое. Еще более быстрыми темпами развивалась нефтяная промышленность. Так, если в 1928 году было добыто всего лишь 300 тонн нефти, то уже в 1932-м – 190 тысяч тонн. Несомненный прогресс наблюдался в промышленности лесозаготовок. Отрасль переходила от кустарных методов заготовки леса к индустриальным.

По сути заново формировалась рыбная промышленность. Дальний Восток приобретал значение рыбного цеха всей страны. Рыболовный флот оснащался современными судами, строились консервные заводы и жестяно-баночные предприятия. Внедрялся траловый лов, шло освоение новых промысловых районов, стремительно росла добыча рыбы. Советский Союз существенно укрепил свои позиции на мировом рынке рыбных и крабовых консервов. В 1931 году на мировом рынке за счет их экспорта удалось выручить 20 млн золотых рублей, что составило ни много ни мало 2/3 всего советского экспорта.

Активно велась геологоразведка недр Дальнего Востока. Была произведена реконструкция базы золотодобычи, в первую очередь в районе Колымы. Сформировался морской и речной флот и, соответственно, объем грузовых и пассажирских перевозок.

В ходе второй пятилетки курс на ускоренное развитие традиционных отраслей народного хозяйства был продолжен, но вместе с тем создаются и новые отрасли индустрии – судостроительная, авторемонтная, нефтеперерабатывающая, химическая. Рост нефте- и угледобычи, создание новых мощностей по производству электроэнергии позволили подвести под экономику края надежную энергетическую базу. За 4 года (1933–1936) суммарная мощность электростанций поднялась с 29,2 тыс. кВт до 97,8 тыс. кВт, а производство электроэнергии увеличилось в три с лишним раза.

Вошли в строй новые заводы в Хабаровске и Николаевске-на-Амуре, среди болот и тайги был построен город юности – Комсомольск-на-Амуре. В нем с нуля возвели два мощных завода – судостроительный и авиастроительный. Было проведено техническое перевооружение рыбной отрасли промышленности. Дальний Восток превратился в ведущий район страны по добыче и переработке рыбы. Быстрыми темпами развивалась лесная промышленность. Создавались леспромхозы и лесопильные заводы; бурный рост строительства потребовал создания собственной индустрии стройматериалов: цемента, кирпича, извести и т.п. Были открыты регулярные воздушные рейсы между Москвой и Хабаровском, Москвой и Владивостоком. Появилось местное авиасообщение.

В третью пятилетку темпы созидания были еще выше: строились новые шахты, вводились в строй новые мощности по добыче и переработке нефти, была создана собственная металлургическая промышленность в Комсомольске-на-Амуре, введены в строй новые рудники, на которых добывались полиметаллические руды, быстрыми темпами росла добыча золота. Продолжилось развитие строительной индустрии.

Привлеченные открывающимися перспективами, на Дальний Восток переселялись люди из центральных и западных областей страны. Население края быстро росло. По имеющимся данным, в предвоенные годы на Дальний Восток ежегодно прибывало по 150 тысяч рабочих.

Как хорошо известно, не все работники оказывались на Дальнем Востоке добровольно, часть рабочей силы была доставлена сюда принудительно. Антисоветчики, акцентируя внимание на этом никем не скрываемом факте, утверждают, будто подобные методы освоения необжитых территорий – исключительное изобретение советской власти, выражающие ее сущность. Антисоветчики, по своему обыкновению, лгут. Принудительный труд для освоения новых территорий широко использовался и в царские времена. Пример тому – Сахалин. Поинтересуйтесь также историей Австралии. Великобритания долгое время ссылала туда людей, преступивших закон. Именно они-то и основали современное государство на австралийском континенте.

Задачи чрезвычайной трудности требуют использования чрезвычайных методов. Потом, когда необходимость применения экстраординарных мер отпала, система вошла в стационарный режим, позволяющий решать возникающие проблемы без чрезвычайщины. На Советском Дальнем Востоке такое время наступило после войны в 50-е годы.

Три предвоенных (сталинских) пятилетки – это период мощного и стремительного мобилизационного рывка. Время созидания, время творчества. Громадный регион был вовлечен в орбиту хозяйственного, культурного, экономического, технического развития страны. Как итог – непрерывный рост населения Дальнего Востока. За период с 1926 по 1939 гг. оно возросло почти в два раза.

Конечно, оставалось еще много нерешенных проблем. Дальневосточный регион, при всем его впечатляющем прогрессе, все равно оставался окраиной страны не только в географическом, но и в социально-экономическом смысле. Однако не будем терять чувства реальности: за три пятилетки превратить тундрово-таежную глухомань в обжитой край невозможно. Ведь и то, что было сделано, находится на грани человеческих возможностей. В предвоенные годы Советская власть сумела преодолеть цивилизационный разрыв между Центром и дальневосточной окраиной, создав тем самым основательные предпосылки для дальнейшего прогресса.

Они были реализованы в послевоенные годы. Когда завершилось восстановление народного хозяйства, страна получила возможность развивать свой Дальний Восток ускоренными темпами. Особенно большое значение в этом смысле имеет строительство Байкало-Амурской магистрали. БАМ – это вклад в будущее. Магистраль проложена по территории, где находится целое созвездие месторождений полезных ископаемых мирового уровня. Когда истощатся минерально-сырьевые ресурсы Урала и Западной Сибири, эти месторождения могут обеспечить народное хозяйство страны на многие десятилетия и даже века.

«Переходный период» к… опустошению

Когда националистические элиты разодрали Советский Союз на части и был свернут советский проект, развитие Дальнего Востока потекло по иному руслу. Изменился тип общества, сменились общественные приоритеты. Социалистическую плановую экономику ликвидировали как «неэффективную», на ее месте должна была возникнуть, согласно теории либерализма, эффективная рыночная экономика. Вот уже 20 лет над Россией «сияет» солнце свободы, она «возвратилась в лоно мировой цивилизации» и уверенной поступью движется по магистрали прогресса. Как много она достигла за этот срок? Насколько превзошла советский проект?

Четыре реформаторских пятилетки четко разделяются на два периода. Почти вся первая половина срока – время хаоса и развала, время стремительного падения всех экономических показателей.

Объем промышленного производства снизился в 2,4 раза, численность занятых – на 62,4%. Объем производства товаров легкой промышленности уменьшился в 22 раза, объем производства строительных материалов – в 9,6 раза, в химической и нефтехимической промышленности – в 6,4 раза, в машиностроении – в 6,2 раза, в лесной – в 4,5 раза, в черной металлургии – в 2,8 раза.

По отдельным позициям: объем лесозаготовок снизился в 3,4 раза, выпуск картона – в 6 раз, целлюлозы и бумаги, древесных плит – в 20–40 раз. Клееную фанеру и технологическую щепу перестали производить вообще. Добыча золота сократилась почти в три раза, улов рыбы – более чем вдвое. Тяжелейший удар был нанесен по машиностроению. Объем производства горно-шахтного и рыбоперерабатывающего оборудования сократился в десятки раз. На грань физического уничтожения были поставлены судостроительные и судоремонтные заводы.

В особенно трудном положении оказались предприятия оборонно-промышленного комплекса. У Советского Союза были потенциальные противники, поэтому на производство современной военной техники и вооружений средства всегда находились. У «вставшей на путь демократического развития» Российской Федерации врагов нет – одни друзья и союзники. И потому оборонный заказ резко сокращается, предприятиям ВПК предоставлена возможность выживать в бурном море рынка самостоятельно. Производство военных самолетов для внутренних нужд прекращается, строительство подводных лодок – тоже.

Существенно (на 22 %) уменьшается производство электроэнергии, на 41 % упала добыча, на 46 % сократился объем переработки нефти. Более чем вдвое уменьшились посевы сельскохозяйственных культур. Исключение составили площади, занятые под овощи и картофель. Они возросли за счет личных подсобных хозяйств. Народ, почувствовав приближение больших бед, стал искать спасение на своих придомных сотках.

Сильнейший удар был нанесен по животноводству. Поголовье крупного рогатого скота сократилось в два раза, свиней – на 70 %. Уменьшилось и поголовье птицы. В итоге потребление наиболее ценных продуктов животного происхождения населением снизилось: молока на 60 %, мяса – более чем на треть, яиц – в 2 раза. (И это средние цифры, не учитывающие перепотребления появившегося в результате реформ слоя «новых русских».)

Естественно, население, лишенное жизненных перспектив, а то и просто средств к существованию, хлынуло с Дальнего Востока. За первые десять лет гайдаро-чубайсовских реформ оно сократилось на 16 процентов, причем отток с Севера был значительно выше, чем из южных районов региона. Новая жизненная среда (точнее, среда, несовместимая с жизнью) в значительной мере отбила у женщин охоту рожать детей. Если в 1991 году на 1000 населения родилось 13,7 детей, то в 1999 – всего лишь 9,9. Суммарный коэффициент рождаемости (среднее число детей, рожденных женщиной за свою жизнь) при минимально необходимом для простого воспроизводства значении 2,15 упал до 1,4 и даже ниже. Сократилась средняя продолжительность жизни, в особенности мужчин.

Либеральные экономисты полагали, что все эти негативные процессы и явления – «временные трудности переходного периода», который должен закончиться становлением новой системы. А вот эта система, согласно их представлениям, обязательно раскрепостит созидательные силы рынка, даст новый толчок экономическому прогрессу. Но когда осела пыль от шоковой терапии и проступили контуры новой экономики, стало ясно, что перед нами – не здоровое, способное к плодотворному развитию создание, а какой-то уродец – хилый и нежизнеспособный. Экономического расцвета не случилось. Более того, рынок оказал крайне угнетающе воздействие как раз на те очаги высоких технологий, что были сформированы при Советской власти.

В условиях рынка изменилась сама цель экономической деятельности. Не удовлетворение потребностей народного хозяйства в продукции определенного вида и качества, а извлечение прибыли – вот единственный стимул капиталиста.

Так, лесная промышленность удержалась на плаву благодаря экспорту древесины, главным образом в Японию. Рыбная промышленность переориентировалась практически целиком на экспорт. Вместе с тем обнаружился и никем не прогнозируемый эффект: у отрасли появилась гигантская тень в виде криминального бизнеса, с которым государство справиться никак не может (и, по-видимому, и не хочет).

Особенно тяжело пришлось машиностроению. Система, успешно работавшая в советские времена, оказалась неспособной к полноценному функционированию в новых условиях. Судостроение и судоремонт пробавляются случайными, как правило мелкими, заказами; производимая местной судостроительной промышленностью продукция не в состоянии выдержать конкуренцию с японскими, корейскими и китайскими судами. Вовсе увяло и авиастроение. В сочинениях прорежимных экономистов большие надежды возлагаются на проект Суперджет-100, но этот оптимизм, по меньшей мере, преждевременен.

Если же говорить обобщенно, то экономика российского Дальнего Востока приобрела отчетливый сырьевой профиль. Специфика ситуации, в сравнении с общероссийской, состоит, пожалуй, только в том, что регион выступает в качестве сырьевого придатка не столько Запада, сколько Японии и Китая.

Серьезные трудности испытывает и топливно-энергетический комплекс Дальнего Востока. Что касается сельского хозяйства, то его положение ничуть не улучшилось и в период так называемого восстановления, т.е. после 1999 г. Более того, по некоторым показателям оно стало еще хуже.

КАК ВСЕ это сказалось на демографических показателях? Увы, и здесь нет оснований для оптимизма. Численность населения региона продолжает уменьшаться. По данным последней переписи, на всем Дальнем Востоке России проживает 6,4 миллиона человек, что на 2,3 миллиона меньше, чем в 1990 г., когда был достигнут исторический максимум. Население продолжает стареть, смертность устойчиво превышает рож¬даемость. (За исключением Республики Саха (Якутии) и Чукотского автономного округа, которые погоды не делают.)

Если вдуматься, это и есть самый главный и неоспоримый итог рыночно-демократических реформ на Дальнем Востоке: здесь созданы условия, несовместимые с жизнью. Никаких предпосылок, для того чтобы переломить ситуацию, не просматривается. Проблема не может быть решена ни в результате саморазвития дальневосточного социума, ни за счет России в целом. Во всех других регионах картина отличается от дальневосточной в деталях, а не по сути. Везде технологическая деградация, хозяйственная разруха и демографическая катастрофа. Социалистическая плановая экономика обеспечивала непрерывный технический и экономический прогресс и демографическое благополучие. Брошенный в пучину рыночной стихии Дальний Восток долго продержаться на плаву не в состоянии.

Могут возразить, что существует целый ряд масштабных идей, реализация которых способна вытянуть весь регион, поднять его на новый уровень развития. Да, такие проекты существуют. Например, идея построить скоростную железную дорогу от Южно-Сахалинска до БАМа с прокладкой туннеля по дну Татарского пролива. Эту дорогу можно было бы соединить мостом через пролив с Японией, что в принципе открывает перспективу создания Трансъевразийской скоростной железной дороги до Лондона. В этом случае время в пути от Токио до Лондона составляло бы не более двух суток. Понятно, что затраты на такой проект потребовались бы громадные, понятно также, что он окупится лет этак через тридцать после окончания строительства. Спрашивается, где тот «эффективный собственник», который согласится ждать несколько десятилетий, пока его вложения начнут давать прибыль?

Что все это означает с точки зрения исторической перспективы? Да только то, что при сохранении существующего социально-экономического строя потеря Россией Дальнего Востока – вопрос лишь времени. Фактическая утрата территории на первых порах может и не быть оформлена юридически. Лишь потом, когда изменения приобретут необратимый характер, встанет вопрос о приведении юридического положения вещей в соответствие с реальным. Проблема не столько в том, что мы окружены сильными и динамично развивающимися соседями – Японией, Республикой Кореей, Китаем, сколько в том, что Россия год от года слабеет.

Ирония истории состоит в том, что большевики, преисполненные пафоса переустройства мира на антибуржуазных началах, твердой ногой встали при Тихом океане и тем самым продолжили дело, начатое царями. А вот нынешние властители, которые позиционируют себя как исторические преемники буржуазного реформатора Петра Столыпина, как сторонники «великой России», фактически проматывают доставшееся им наследство.

Рудольф ЛИВШИЦ.

Комсомольск-на-Амуре.

газета "Советская Россия"